Взлеты и падения

Я сижу за оконной рамой.
Мне не хочется шевелиться.
Родила меня просто мама,
А могла бы родить — птица.

И если бы меня  родила птица, то тогда, пожалуй, мое обучение полетам проходило бы гораздо быстрее. Десять тренировок в прошлом году, пять в этом. Целый год в мечтах о полетах, а досталась мне всего лишь неделя. И снова мучительно ждать, рваться в Крым, мечтать увидеть Карадаг и наконец полететь.

Почему я все еще туда хочу? Это волшебный мир, совсем иная Вселенная, это какая-то временная пропасть на высоте около 130 м.
Как можно описать волшебный мир? Это практически невозможно, нужно там очутиться, чтоб понять и впитать все чары горы.

Вулкан Карадаг… Его черты видны ночью при полной луне. А сколько звезд на небе, и как же они близко! И вот, Алексей затягивает астрономическую лекцию на полчаса. И никто не удивляется — на горе столько разных людей, что и астрономов среди них несложно отыскать. Я лежу на лавочке и гляжу всем сердцем в небо.

  • Вон там — Млечный путь, — говорит проходящий мимо Макс.

А потом Артем и Маша играют на гитаре, мы едим креветок — маленьких, как семечки — под гроздьями винограда в беседке. Затем идем выполнять ритуал прощания — выкидываем с горы огромные ботинки астронома-Алексея (он завтра уезжает) и пьем чай из большой общей кружки, чтоб согреться. Алексей жмет мне руку и желает удачи. А ребята потом рассказывали, что видели его ботинки, когда летали над Южным склоном.

Что еще? Каждый день между тренировками лежим на пляже. Если подняться с нагретых камней, то становится холодно от уже осеннего ветра. А если быстро забежать в воду, то не успеваешь замерзнуть. И потом надо очень быстро уложиться на камни и томно обсыхать.

Однажды мы всей толпой поехали ночью в Коктебель, чтоб искупаться. Холодно, ноги неприятно щекочут водоросли, но выбираться из воды приятно и тепло, гораздо теплее, чем днем. А потом сидели на земле и смотрели огненное шоу. Девочка завораживающе крутила горящие пои под гитарное регги.

С моря я привезла с собой целую горсть магических камней. Сами по себе они кажутся неинтересными, но если опустить их в воду, то краски на них так и оживают.

Озеро Бараколь пересохло, и мы гуляли по его соленому потрескавшемуся дну босиком.

А после — разбойничали на виноградниках, жадно набирая в ладоши спелые гроздья. Некоторые ягоды на солнце превратились в самый настоящий изюм и даже стали от этого еще вкуснее.

Тренировки. Каждый день, независимо от погоды, надо вставать в 6 и к 6.30 быть бодрой и готовой таскать дельтаплан. Специально для меня у Маши есть маленький дельтаплан, 13 кв.м. Колибри. Я горда собой, потому что могу сама сложить и разложить его без посторонней помощи. Я делаю это быстро, но в то же время бережно и нежно, стараясь не повредить тросики, не наступить на крылья, не погнуть латы. Я его люблю, как будто он живой. Да так и есть. Птица, самая настоящая. Тащить его в гору сплошное удовольствие. Мне не тяжело, не больно, это же моя птица и мне радостно становиться с ним одним целым.

Каждый день зарядка, отжимания, бег, подтягивания. Мало кто участвует в этих мероприятиях, но я пытаюсь завербовать как можно больше людей. Играем в лесенку на турнике. Все подтягиваются один раз, все подтягиваются по два раза и так далее, пока не останется самый стойкий. Я доходила только до 6 раз. Игра шла до семи, а потом обратно — 6,5,4…

Ребята нашли чье-то перо. Большое и массивное. Я воткнула его в голову и говорю всем, что почти что оперилась.

Живу я в маленьком трейлере с разрисованными стенами. Починила там отвалившийся стол, убрала мусор, повесила штору, выпилила несколько досок и сделала еще одно спальное место. Стало в тереме моем уютно и хорошо. Потом приехал Олег, и в домике стало бывать много людей. Но это даже здорово, потому что так гораздо теплее. Пока я была одна, мне приходилось спать в шапке.

Ужинаем все вместе за длинным столом на веранде. Вместе готовим, пьем чай, рассказываем истории. Все как одна семья. Уезжают одни, а вместо них приезжают другие. Но нет в этом печали, мы все связаны небом и полетами, мы братья и сестры и нам не страшны расставания. Мы встречаемся и прощаемся с улыбкой.

На горе — целый мир. Не знаю, как все сложится, и когда я попаду туда вновь и увижу любимые очертания Карадага. В этом году уже вряд ли. И все, что я запомню напоследок — это желтую огромную луну в 6 утра, гигантскую чашку кофе для Олега и как я гладила его густые волосы и уговаривала поехать со мной на тренировку. Ну и, конечно, как я тщательно и бережно собирала свою Колибри. И летела! Впервые в жизни летела, как птица. Лежа! Вперед головой! Высоко, быстро, ровно и красиво! А потом — посадка и рука, которая лежит рядом, будто и не моя совсем. Может, если бы меня родила птица, то я бы приземлилась удачнее.

У меня дебют и в полетах, и в поломке. Как-то жила 26 лет и ничего себе не ломала. И дерзко думала, что никогда ничего и не сломаю, что вокруг меня какой-то надежный щит. Но все же сломала, да еще и как!

Приключений у меня было много за эти две недели — и больница в Феодосии с многочисленными ренгенами, и несколько дней у Маши, и поезд до Киева с Олегом, где я и встретила свой день рождения, и наконец операция. И теперь из моей руки торчит тяжелая железная конструкция. На меня жалко смотреть, но я улыбаюсь, закатываю глаза и мечтательно шепчу:

  • Зато как я летела!

Две недели какого-то отупения. Рука не шевелится и причиняет боль. Все планы летят к чертям.

Мой день рождения, который я вырвала у работы, чтоб провести в одном из самых чудесных мест на планете. Вместо него — поезд до Киева, никто не уступает нижнюю полку, три часа пересадки в Джонкое, мерзкие проводники-гоблины и лишь мечта поскорее попасть к врачу.

Билет во Вьетнам, купленный еще в феврале. Билет по сути в неизвестность, но я уже начала считать дни до прекрасной даты 10.11.12г. Вместо солнца, моря и любимых друзей — отвратительный серый зимний Киев.

Работа. Ее уже нет, зато есть много долгов.

Но эти две недели, несмотря на все неприятности, вселили в меня такой жирный и мощный Дзен, что я просто диву даюсь. Я спокойна, как никогда. Я не была так спокойна ни на работе, ни когда покупала билет во Вьетнам, ни когда ехала в Крым летать и отмечать свой день рождения. И когда лишилась всего этого, обрела спокойствие. Ничего не изменить уже. Да, можно было отпустить одну руку, и она бы не сломалась. Но я не могу исправить прошлое. И в застывшем времени, как на вновь и вновь прокручивающейся пленке, я всегда буду в ступоре приближаться к земле и ломать руку. И не могу я поехать с железяками в тропики, это небезопасно. И работать так я тоже больше не могу, потому что я не хочу пугать детей своим роботическим видом. Наверное, раньше я бы жалела себя днями напролет. Но что-то случилось.

Говорят, что человек полностью меняется каждые 7 лет. Мне кажется, что и во мне что-то поменялось. И, возможно, эта авария послужила ступенькой к переменам. Открылись истины, которые были понятны, но не прочувствованы должным образом. Главное в жизни — это люди вокруг, близкие, любимые, друзья. Мощный поток помощи со всех сторон, без которого я бы не смогла. Пашечка так заботится, что мне кажется, что проще сломать руку и лежать, чем проявлять столько заботы.

И еще я перестала считать деньги. Берите все, только вылечите меня! Насколько ничтожно все, когда надо выздороветь!

И я выздоровею. И снова буду на своей горе.