Два единственных варианта — №72 и №76 были отвергнуты, а ключ «как из сказки про Буратино» (Олежа (с)) случайным образом подошел к гаражу под номером 71, где пахло прошлым, деревом и секретами.
Сколько таких гаражей в кооперативе и сколько каждый из них хранит в себе древних вещей, лыж, велосипедов и календарей 20-летней давности?
Я не ношу серьги, кольца и браслеты. На моей руке лишь фенечка с ритрита, которая должна порваться самостоятельно. Она напоминает мне о саморазвитии и о необходимости жить здесь и сейчас.
Я хочу выкинуть часы, но они еще не отпускают меня, держат, приковывают мой взгляд к блестящему циферблату с бесконечно бегущими по кругу стрелками. Лживые твари! Времени не существует! Это иллюзия, массовое помешательство, попытка дать название и втиснуть в рамки все, что непонятно.
Девочка Петра — прекрасный и вечно веселый ребенок. Может всю тренировку петь песни и рассказывать о своих обожаемых лошадях. С ней я не работаю, а отдыхаю, потому что она выдает по тысяче смешных детских фраз в минуту.
Расставляю цветные круглые фишки в пространстве. Вижу, что ей уже не терпится ехать.
С киевским фуникулером у меня взаимная нелюбовь. Я презираю его за меркантильность, — за стремление напихать в себя как можно больше людей, чтоб целую минуту подъема в гору они жались друг к другу и потели. А еще не люблю темноту его вагонов и невозможность насладиться видом за окном. Но, если по правде, то и наслаждаться-то нечем — одни деревья и кусты.
Так вот, фуникулер мне явно мстит за мою к нему нелюбовь. Каждый раз, когда он мне очень нужен, и я умоляю Вселенную: «Пусть, пусть фуникулер сегодня будет работать!», каждый раз, когда он так мне необходим, — он по какой-либо причине не работает. В другое время — пожалуйста. Он мне мстит, я уверена. Заставляет меня метаться в панике и искать безболезненный способ забраться наверх.
Пристально и неприлично долго смотрит мне в глаза, изучает. Затем переводит взгляд в паспорт и опять на меня. Такое чувство, будто его синие глаза могут высосать из меня всю душу. Но я держусь. Сижу на своей полке и не отвожу взгляда, улыбаюсь лишь уголками губ.
Сколько раз в своей жизни я слышала этот приятный звук опускающейся на страницу печати. Это звук, который разрывает напряжение, возникающее с того момента, как паспорт попадает в руки пограничнику. Звук грядущего спокойствия, счастья, свободы. Мой звук. Только мой. По всему вагону стучит по страницам печать, но сладостнее и приятнее всех — удар печати именно о мой паспорт. Теперь можно спать дальше.